«Занимаясь самопиаром в соцсетях, актер себя обкрадывает»

ФОТО: ИЗВЕСТИЯ/Андрей Эрштрем

Сайт ИЗВЕСТИЯ iz.ru

КУЛЬТУРА 8 февраля 2019, 00:02

«Занимаясь самопиаром в соцсетях, актер себя обкрадывает»

Актер Даниил Страхов — о погоне за зрителем, чеховских интонациях и внутреннем камертоне

- Современного героя в кино сегодня нет, и поэтому Даниил Страхов ищет его в театре, играя Шекспира. Кинематограф и сцену он считает параллельными жизнями, а чрезмерное увлечение коллег соцсетями — потерей профессии. Этими и другими мыслями один из самых закрытых для прессы актеров поделился с «Известиями» после премьерного показа спектакля «Макбет» в Театре на Малой Бронной.

— «Макбет» — не первый спектакль, в котором вы работаете с режиссером Антоном Яковлевым. Почему на этот раз выбрана драматургия Шекспира? В чем, на ваш взгляд, современное звучание этой пьесы?

— Сложно ответить однозначно. С Антоном Яковлевым мы давно искали пьесу и тему для разговора со зрителем. Наша первая работа — «Драма на охоте» в Et Cetera — с большим успехом шла пять лет. Так совпало, что параллельно с уходом спектакля из репертуара Александра Александровича Калягина мы с Антоном задумались над тем, что будем делать дальше.

— Сюжет не был отправной точкой?

— Нет. Ментально, эмоционально и профессионально мы нашли в шекспировской трагедии огромное количество сопряженных тем. Увидели в главном герое потрясающее сочетание: думающего, ищущего, философствующего человека, который не может себе ответить на самые важные вопросы бытия. И — человека, который задает себе вопросы и сразу их решает.

— Битва за власть ломает и искажает человека. Пьеса написана в 1606 году и до сих пор актуальна. Значит, человек и правда не меняется?

— Вы говорите про сюжет. Понятно, как только человек стал человеком и появился социум, сразу возник вопрос о власти — за кем мы идем и почему. Он — вечный. Это то, что выстраивает вертикаль нашего существования. Но нас не интересовала внешняя фабула пьесы, власть ради власти — зачем об этом рассказывать зрителю?

Мы не искали в постановке так называемое современное звучание, мы искали камертон пьесы внутри самих себя, искали ответы на вопросы. Чем велик и гениален Шекспир? Тем, что его пьесы имеют бесконечное количество интерпретаций.

— В предыстории к спектаклю режиссер сообщает, что Макбет мертв, устал убивать, и на наших глазах рождается другой Макбет. Вы играете перерождение?

— Мне сложно говорить о персонаже. Более того, я не люблю это делать, потому что либо упрощаешь всё то, что вкладывал в своего героя, либо выбалтываешь суть — и тогда возникает вопрос: а сможешь ли дальше его играть?

- Сыграв очередную роль, рассказывать биографию своего героя, делиться тем сокровенным, что ты в него вкладывал... Это тенденция нашего современного мира — болтать обо всем, что ты сделал или даже не успел, а только хочешь или делаешь вид, что хочешь. Я бегу от этого. Мне не кажется, что людям нужно знать всё, даже если они очень этого хотят.

— Зрителям наверняка интересно посмотреть на персонаж под вашим углом зрения...

— Люди много чего хотят и, в общем, имеют на это право. А вот с точки зрения профессии зрителю знать все подробности не нужно — он пришел на спектакль увидеть что-то свое.

Вы говорите о перерождении. Поверьте, в спектакль вошло только 50% того, что мы с Антоном придумали на репетициях. С моей точки зрения, это хороший показатель качества спектакля. Значит, есть свобода выбора и можно отказаться от той или иной задумки, потому что понимаешь: она будет лишним нагромождением смыслов, отяготит и без того сложную постановку, внешний и внутренний мир персонажа.

— Вы читаете критику, рецензии, комментарии поклонников?

— Булгаков в свое время сказал: «Не читайте советских газет до обеда». Если бы он знал, какое чувство несварения может вызвать интернет...

- Стараюсь не читать отзывов, а если и читаю, то крайне выборочно и когда есть веская причина. Потому что любое неосторожно брошенное слово, пусть даже глупое и несправедливое, может оставить на работе разрушительный след. Я и профессиональные статьи, сказать по совести, не читаю. Короче говоря, люди имеют право высказываться, и пусть так будет. Такова современная действительность.

— Каждая новая роль для актера — развитие, и до какой-то роли надо дорасти. Что нового вы раскрыли в себе с появлением Макбета?

— «Ребенок» должен вырасти, и тогда можно понять, во что он превратился. Безусловно, я рад появлению этого персонажа в моей актерской жизни. Он позволил высказаться на темы, которые меня волнуют. Дал возможность поговорить со зрителем серьезно, без дураков. Я долго к нему шел и, мне кажется, накопил в себе внутреннюю потребность говорить довольно жестким языком. Но пока сложно делать окончательные выводы, прошло всего несколько премьерных спектаклей.

- Как оценить самого себя? Мне кажется, что эта работа зрелая, осознанная, не случайная. Такого уровня, что даже после премьеры понимаешь: впереди еще много интересного на пути освоения сложного рисунка, приобретения новых красок — чтобы в какой-то момент осознать, как ты летишь вместе со своим героем.

— Вы имеете в виду единение с персонажем?

— Да. Время и пространство в этот момент исчезают, видоизменяются. Так уже было. Это огромное удовольствие! Здорово, что театр не испугался ставить такой материал — и именно в тот момент, когда я был внутренне готов.

— Какие темы, затронутые в спектакле, вас особенно волнуют?

— Посмотрите на образ смерти, который сопровождает весь спектакль, попытки персонажа обнулиться и закончить бесконечный морок, в котором он существует. Попытки изменить несправедливость мира, приводящие к тому, что он становится только хуже. Какие еще общие слова вам сказать? Говоря о фундаментальных вещах, которые заложены в спектакле, всё время находишься в полушаге от банальности, а очень хотелось бы в нее не свалиться.

— Вы артист Театра на Малой Бронной, но много играете и на других площадках, из чего можно сделать вывод: театр — главное в вашей творческой жизни. Кино на втором месте?

— Не на втором и не на первом, две параллельные жизни. Каждая развивается во мне самостоятельно, и друг от друга они не зависят. Что касается кино и телевидения, то последние несколько лет я снимаюсь раз в год в главной роли. Фильмы ждут своего часа на одном из ведущих каналов нашей страны. Главное, чтобы не вышло всё подряд (смеется).

- Последняя работа, которая была закончена зимой, — «Наследники» Влада Фурмана. Замечательная история с чеховской интонацией, даже рабочее название было «Две сестры». Еще был проект под рабочим названием «Про Веру», оно тоже несет в себе двойные смыслы: мой персонаж в своей одержимости доходит до шекспировских страстей.

- Я разделяю театр и кино, но, с другой стороны, профессия одна, она неразделима. Перечисляя работы на ТВ, понимаю, что «Макбет» появился не случайно, внутреннее движение и потребность в таком материале логическим образом привели меня к нему.

— Играть спектакль-концерт «Онегин» вы тоже стали не случайно?

— Да, мы играем его уже год, замечательная работа режиссера-постановщика Натальи Семеновой. Сложный жанр. И не концерт, и не спектакль, несмотря на то что в нем присутствует живая музыка Алексея Айги. Невозможно читать «Евгения Онегина» друг за другом, по ролям, но нам это удалось.

- У нас есть Онегин в моем лице, Ленский в исполнении Сергея Шнырева, автор-поэт и двигатель сюжета (его играет Сергей Чонишвили), неожиданная Татьяна — Ира Пегова, казалось бы, актриса, идущая вразрез с неким романтическим представлением о том, какой должна быть Татьяна. И это интересно.

— Герои современного российского кинематографа вам по нраву или есть к чему стремиться? Наверняка хотели бы роль масштабом не меньше молодого Штирлица в «Исаеве»?

— Современного героя как такового всё еще нет, и, судя по тому, как я ищу себя в театре с помощью классического репертуара, поиски пока успехом не завершились. В любом случае приходится существовать в том, что предлагается на современном рынке. Но каждый делает собственный внутренний выбор. Я не зарекаюсь ни от чего и счастлив тем, что есть.

— Сейчас время беспощадного самопиара. В этой сфере все средства хороши?

— Безусловно, сейчас актеры включены в погоню за вниманием зрителя. Порой вижу своих партнеров по театру, которые даже идя на сцену и прямо во время спектакля снимают себя на телефон для «сториз» в Instagram. Для меня это дико. Так человек теряет профессию. Он думает не о том, что сейчас будет транслировать зрителям, которые сидят в зале и заплатили деньги за билет, а о том, как бы еще себя по-новому показать, поддержать к себе интерес. Не хочу осуждать таких людей, потому что, с моей точки зрения, это уже болезнь.

- Не хочу выглядеть ханжой, но, постоянно занимаясь самопиаром в сетях, актер себя обкрадывает и уже самой профессией-то не занимается, хотя, кажется, всё у него в порядке.

- Мы живем во время, когда исчезли границы дозволенного, не знаешь, когда остановиться, где та тонкая красная линия, за которой теряешь себя. Поэтому меня нет в соцсетях. Теряю ли я что-то с точки зрения профессии или заработка? Возможно. С каждым годом сложнее всего этого избегать, но пока получается.

АННА ПОЗИНА

СПРАВКА «ИЗВЕСТИЙ»

Даниил Страхов родился 2 марта 1976 года в Москве. В 1993 году поступил в Школу-студию МХАТ, через год перевелся в Театральное училище имени Щукина.

comments powered by Disqus

Поделиться

КНОПКИ СОЦСЕТЕЙ

Дизайн и оформление сайта: Nika

Поиск по сайту



Введите ваш запрос для начала поиска.

КАРТА САЙТА

Контакты

  • Email: nika@daniil-strahov.ru
  • Вопросы по работе сайта, обмен ссылками пишите на

  • Email: admin@daniil-strahov.ru