Романтики с большого болота. «Ревизор». Театр на Малой Бронной
Марина Гаевская, www.kultura-portal.ru
…Через всю площадку тянутся деревянные помосты, покрытые облупившейся краской. К одной из перекладин привязана такого же качества лодка. По поверхности стелется дым — туман (художник-постановщик Вера Никольская). А откуда-то из неведомых глубин доносятся странные хлюпающие звуки, чьи-то таинственные всхлипы, стоны и завывания. Вот, казалось бы, и готова обобщенная метафора того вечного болота, из которого выбираться да не выбраться во веки веков, и сплетены воедино гоголевская мистика и бытовые детали. Однако взявшись за хрестоматийного «Ревизора», создатели спектакля в Театре на Малой Бронной (режиссер Сергей Голомазов) решили максимально конкретизировать время действия, перенеся известную историю, приключившуюся в заштатном, захолустном городке, в довоенной России.
Правда, почерпнуть эту информацию можно, скорее, из пресс-релиза, нежели из самой постановки, сохраняющей интригу до самого конца и не отягощенной какими-либо внятными подводками к финальной точке сценического действия. Потому на протяжении всего спектакля остается лишь гадать, во имя чего герои ходят в серых плащах, холщовых костюмах, спортивных шортах и майках, почему они играют в бадминтон, подтягиваются на турнике и распевают вальсы 30-х годов, произнося при этом привычный гоголевский текст, который с явным трудом укладывается в придуманную схему. А поскольку предпринятые трансформации остаются без сколько-нибудь серьезных мотиваций, под вопросом оказывается сама их насущная необходимость для новой сценической версии. И лишь финальный эпизод, длящийся считаные минуты, ставит последнюю точку над “i”. Вместо немой сцены случается молчаливый проход градоначальника к столу, который выносит человек в форме, ставя на него стопроцентно узнаваемую черную лампу, стакан чая в железном подстаканнике и комплект остро отточенных карандашей. Визит к ревизору заменяется грядущим допросом в НКВД, а сюжет об одураченных прохиндеях, таким образом, превращается в историю о жертвах сталинских репрессий.
По меньшей мере, странно даже задаваться вопросом, зачем сегодня искать в комедии Гоголя те трагические страницы нашей истории, которые уже давно обрели, в частности, и сценическую жизнь благодаря перенесенным на подмостки произведениям Евгении Гинзбург или Александра Солженицына. Единственным связующим звеном может быть тема страха — но страх страху рознь, и то, за что боялись поплатиться взяточники и жулики, никак не рифмуется с тем, за что уничтожали безвинных людей. К тому же и сам спектакль парадоксальным образом не вяжется с этим приставным финалом, выглядящим откровенной натяжкой. Создается впечатление, что режиссерская концепция существует как бы в параллель, а то и вразрез не только с текстом, но даже со всем сценическим действием, и нужна лишь для того, чтобы спектакль, не дай бог, не затерялся среди громадной армии «Ревизоров». Приоритеты же у этой постановки, похоже, несколько иные — скорее, актерско-педагогические. Так, целая группа исполнителей — в подавляющем большинстве выпускников или даже еще студентов мастерской Сергея Голомазова в РАТИ, пришедших в труппу театра в 2010 году, — получает отличную возможность проявить себя в классическом репертуаре. И экзамен этот молодые артисты сдают вполне успешно: их творения достойно соседствуют с работами актеров старшего и среднего поколений, хотя и напоминают порой ученические этюды, построенные по преимуществу на импровизационной легкости и брызжущей через край фантазии. Кому-то, конечно, достались роли не самые благодарные, типа частного пристава Уховертова (Дмитрий Варшавский) или нагловатого слуги Мишки (Олег Полянцев). А кому-то пришлось превратить купца Абдулина (Юрий Тхагалегов) в обуржуазившегося торгаша азиатской наружности, невозмутимо презентующего деньги пачками в купе с увесистым мешком наркотического зелья, тут же опробованного вместе с важной персоной. Комические «близнецы» Бобчинский (Егор Сачков) и Добчинский (Сергей Кизас), помимо привычной суетной скороговорки, еще пляшут и поют, на ходулях ходят, соловьями свищут и даже «не присохший» нос на клей приклеивают. Патологически трусливый Хлопов (Дмитрий Асташевич) истерично рыдает на груди у высокого гостя. А вечно озабоченный Христиан Иванович (Александр Шульц) зажато бормочет что-то себе под нос. Субтильный Осип (Дмитрий Сердюк), от голода поедающий с солью неведомых насекомых и кормящий с ложки барина остатками обеда, поет украинские песни и дрожит мелкой дрожью при виде нежданных гостей, играет на трубе и с блаженным видом шествует с хозяйской ночной вазой. Вялая, инфантильная Марья Антоновна (Таисия Ручковская) превращается то в рыжеволосую наяду, выныривающую в ореоле брызг, то в эмансипированную особу, энергично атакующую столичного жениха, то в восторженную барышню, мечтающую о красивой жизни.
Актеры более солидного возраста с тем же нескрываемым удовольствием пускаются в откровенную игру с текстом, но в гораздо большей степени сосредоточиваются на поиске в нем максимально иного смысла, нередко значительно удаленного от первоисточника. В итоге острая сатира вдруг превращается в лирическую комедию с трагическим финалом, а знакомые авантюристы и жулики выглядят весьма милыми людьми. Волевой, громогласный Ляпкин-Тяпкин (Геннадий Сайфулин) берет в оборот высокопоставленную персону, словно крепость, ради спасения любимого города. Затравленный Земляника (Владимир Ершов) походит на подневольного агента, который со слезами на глазах «стучит» на сослуживцев во имя безопасности своих домочадцев. Сам же возмутитель спокойствия — Хлестаков (Даниил Страхов) оказывается романтичным мечтателем и фантазером, побывавшим в голодном обмороке и потому блаженно радующимся хорошему приему. Он искренне верит и в свой поэтический дар, с выражением читая собственные вирши благодарным слушателям, с восторженным пылом влюбляется в уездных красавиц, слегка ошалев от их напора, и с неподдельной грустью прощается с гостеприимным семейством. Выдержанный, добродушный Городничий (Леонид Каневский) здесь и впрямь становится радушным хозяином, энергичным градоначальником, добрым отцом и заботливым мужем. Да и супруга его (Лариса Парамонова) хоть и «с придурью» — то суетится без меры, то в японские костюмы рядится, встречая гостя на «дороге цветов», — но ни высокомерием, ни глупостью не отличается. Стараясь как можно меньше компрометировать главных героев, создатели спектакля удаляют из новой версии отдельных персонажей, одновременно подкорректировав и событийный ряд. Так, к примеру, бесследно пропадает высеченная унтер-офицерская жена, а вместо толпы обираемых Городничим купцов является уже упомянутый выше «наркоделец». В финале же все семейство Сквозник-Дмухановских грезит о Петербурге с тем же возвышенным трепетом, с которым сестры Прозоровы мечтали о Москве. И потому, когда растерянный Почтмейстер (Виктор Лакирев) читает злополучное письмо, никто не злорадствует и не смеется, напротив, все грустят о рухнувших надеждах и утраченных иллюзиях. Все это в рамках поставленной задачи актеры играют вполне убедительно, только вот чеховская тоска по лучшей жизни мало вяжется с гоголевской сатирой в адрес неистребимых, в первую очередь в наши времена, мошенников, взяточников и прохиндеев.